Международный новостной онлайн-журнал TheDiplomat написал о ситуации в ГБАО. Приводим полный перевод материла.
Хотя отключение интернета в Казахстане на несколько дней в начале января парализовало все коммуникации со страной и внутри страны, это не единственное место в Центральной Азии, где власти подавляют протесты через отключение интернета.
Расположенная высоко в живописных горах Таджикистана, вдоль границы с Китаем и Афганистаном, Горно-Бадахшанская автономная область (ГБАО) в течение последних трех месяцев оставалась без особого контакта с внешним миром.
«Интернета нет вообще. Работать очень тяжело. Только недавно банкам дали интернет, чтобы люди могли снимать деньги», — сказал The Diplomat по телефону 43-летний мужчина из Хорога, пожелавший остаться неназванным.
Блокировка интернета началась в конце ноября после того, как тысячи памирцев, этнического и религиозного исмаилитского меньшинства в стране, где преобладают мусульмане-сунниты, вышли на улицы города Хорог в знак протеста против убийства местного жителя службами безопасности.
Потерпевший Гулбиддин Зиёбеков не был далек от конфликтов с властями. В феврале 2020 года он напал на заместителя прокурора, который якобы подверг сексуальным домогательствам молодую женщину после того, как она обратилась к нему за помощью. Хотя уголовное расследование инцидента было возбуждено, вскоре оно было прекращено после вмешательства тогдашнего губернатора ГБАО Ёдгора Файзова.
С момента окончания гражданской войны в 1997 году ГБАО остается единственным регионом Таджикистана, не поддавшимся давлению Душанбе. В то время как президент Эмомали Рахмон в 2015 году делегализовал последнюю оппозиционную партию в Таджикистане, что привело к массовым арестам и крупномасштабному исходу из Таджикистана в Россию и Европу, Памир оставался маяком сопротивления.
Учитывая свои уникальные традиции, язык и религию, регион имеет автономный статус в составе республики, но центральное правительство также сохранило в регионе значительное военное присутствие.
В горах Бадахшана местные лидеры и уважаемые люди часто являются частью «антисистемной серой зоны» (оппозиционно настроенными). Мелкие преступники, торговцы наркотиками, военачальники и рядовые местные жители — единственные, кто сопротивляется диктаторской власти центрального правительства.
В 2012, 2014 и 2018 годах памирцы восстали против правительства, и тех, кто погиб в столкновениях, местные жители помнят как героев войны.
В ноябре прошлого года пришло время для нового конфликта. Губернатор Файзов лишился своего поста, и расследование в отношении Зиебекова было возобновлено. Вскоре после этого было обнаружено тело Зиебекова с несколькими огнестрельными ранениями. По версии властей, спецслужбы застрелили его в целях самообороны. Но в Хороге в эту версию событий никто не поверил. Когда весть об убийстве дошла до местного населения, тысячи людей вышли на улицы в центре Хорога, требуя справедливости.
Мухаммад, чье имя было изменено в целях его безопасности, был на работе, когда увидел необычное движение в городе. Он последовал за толпой к зданию местной администрации, где неподвижное тело Зиебекова лежало перед статуей Сомони, древнего героя Таджикистана, покрытого красной тканью по памирскому обычаю.
«Выйдя, я сел и стал слушать старших. Мать Зиебекова привезла его тело в центр Хорога и потребовала справедливости от властей. Женщины хотели войти в здание правительства, но старейшины попросили их этого не делать, чтобы избежать конфликта», — сказал Мухаммед, который с тех пор покинул страну, чтобы избежать репрессий.
«Старейшины хотели начать диалог. Затем, когда молодежь и мужчины успокаивали женщин, силовики начали стрелять по толпе. Люди бросали камни в чиновников, силовики снова стреляли в ответ. В тот день в результате перестрелок два человека были убиты и многие получили ранения».
Затем правительство пообещало, что если люди вернутся домой, они выполнят их требования. Требования включали отмену жесткой милитаризации региона, амнистию всем, кто принимал участие в акции протеста, и расследование смерти Зиебекова.
Люди согласились и ушли, но правительство не пошло навстречу протестующим. В городе начались массовые допросы, за которыми последовали запугивания и выбивание признательных показаний. Пропагандистская кампания в официальных СМИ изображала памирцев бандитами и подстрекателями. Интернет остается недоступным, чтобы новости из региона не попали в мир.
Мухаммед был ранен в перестрелках, но его раны оказались незначительными. На следующий день его выписали из больницы, и он сразу же покинул страну. Других, кто был в больнице в тот день, выследили службы безопасности, кроме тех, кто, как Мухаммед, назвал персоналу больницы ненастоящие имена.
«Я думаю, что если правительство не отреагирует на требования народа, будет конфликт, народ поднимется, что еще больше ухудшит ситуацию. Люди дошли до точки невозврата, свободы слова нет», — сказал он.
«Я хочу мира в своем доме, но на данный момент проблема в правительстве. Они обвиняют и дискредитируют памирцев. И международное сообщество не сделало ничего, чтобы оказать давление на правительство».
После ноябрьских событий многие памирцы уехали из Таджикистана, в основном в Россию. Но Россия, которая в течение многих лет была основным местом назначения для таджикских мигрантов и одним из основных источников ВВП страны, вряд ли является безопасным местом для памирцев. В то время как памирские общины действуют в Москве, тесные отношения между Россией и Таджикистаном делают ее опасным местом для таджикской оппозиции.
В конце прошлого года полиция в России арестовала Чоршанбе Чоршанбиева, бойца смешанных единоборств с Памира, который выразил поддержку протестам в Хороге. Он был депортирован обратно в Таджикистан и, как и многие лидеры таджикской оппозиции до него, вероятно, будет приговорен к длительному тюремному заключению и пыткам.
«Арест Чоршанбе Чоршанбиева демонстрирует, как таджикские власти расширяют свои давние репрессии против предполагаемых критиков правительства, включая памирцев, особенно общественных лидеров или влиятельных деятелей, которые подчеркивают этническую, культурную и религиозную идентичность памирцев», — сказал Стив Свердлоу, человек адвокат по правам человека, специализирующийся на Центральной Азии и являющийся адъюнкт-профессором Университета Южной Калифорнии.
«В то время как Душанбе эпизодически использовал полицию и армию для подавления протестов на Памире, до сих пор власти в основном использовали экстремизм и разжигание межнациональной розни по статьям Уголовного кодекса против представителей политической оппозиции. Задержание Чоршанбиева — и его насильственное выдворение из России посредством координации между российскими и таджикскими службами безопасности — подчеркивает, что это непростое перемирие между ГБАО и центральным правительством больше не действует».
По словам Алима Шерзамонова, гражданского активиста из Хорога, который в настоящее время живет в изгнании в Польше, ситуация в Бадахшане ухудшается с каждым днем. И конца конфликту не видно.
«Обстановка в Бадахшане становится все более напряженной. Район окружен блокпостами с хорошо вооруженным персоналом. Армия задерживает людей, они ведут себя как оккупанты в чужой стране. За последнюю неделю добавили еще два блокпоста», — сказал Шерзамонов.
«Людей заставляют подписывать бумажку о том, что они не будут участвовать в несанкционированных митингах. В документе указано, что если после подписания человека задерживают на митинге, он не может протестовать против своего задержания».
Вернувшись на Памир, люди готовятся к более длительному конфликту с центральной властью.
«На улицах полно военной техники, они останавливают и запугивают людей. Большинство наших людей бедны, и все боятся. Нас обвиняют, как будто мы напали на правительство», — сказал в телефонном разговоре собеседник The Diplomat в Хороге. «Многие люди объявлены в розыск. Все хотят, чтобы этот кошмар закончился».
